От Алари до Вьетнама
Книга представлет собой воспоминания автора о своем детстве, учебе. участии в гражданской и отечественной войнах, а также о своей работе во Вьетнаме. кроме того автор дает основанное на документальном материале описание путешествие Цибикова в Тибет, рассказывает о поисках рукописей "Ганжува" и "Даижура" в Бурятии.
В ОГНЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
— Как угодно,—
ответил полковник по уходу Соседко и, подойдя к стоявшему на столе фоническому
телефону, вызвал кого-тои стал говорить по-чешски.
„Уж не арестовать ли нас
хочет",— подумал я и, посмотрев на своих спутников, убедился по их
тревожным взглядам, что и они думают о том же.
Полковник, окончив
телефонный разговор и повернувшись к нам, спросил:
Для чего вам Колчак?
Как для чего,—
удивился я.— Отправить его в Москву.
Он
следует в распоряжение высшего союзного командования,—повторил полковник,— и я обязан выполнить
распоряжение последнего. А если хотите драться, то я готов.
В это время по первому
пути, пыхтя и отдуваясь, прошел поезд.
Это пятьдесят восьмой? —
спросил я, кивая в сторону проходившего мимо окон поезда.
Да,— подтвердил полковник.
Тогда я требую,— обратился
я снова к нему,— чтобы вы разрешили мне занять провода для переговоров с
союзным командованием.
Сейчас,—
ответил полковник и, поговорив опять с кем-то по телефону, кивнул в знак согласия головой, написал несколько слов на
клочке бумаги и передал его мне.
Идите, говорите.
Я взял записку и, не
попрощавшись, вышел вместе со своими товарищами из вагона.
По предъявлении записки
дежурному по станции чеху меня сразу же привели на телеграф.
Задержавшись у двери, я
подозвал к себе Угроватова и отдал распоряжение, чтобы тот не спускал глаз с
вагона, в котором должен быть Колчак.
В помещении телеграфа было
пусто. Дежурный телеграфист Лапин при нашем появлении встал и удивленно
посмотрел на меня.
— Вот,— указал
рукой на меня чех,— он должен передать телеграмму. Полковник разрешает.
Телеграфист, ни слова не
говоря, подошел к аппарату, а я, достав из полевой сумки карандаш и бумагу,
написал следующую телеграмму:
„Всем, всем, всем
начальникам партизанских отрядов и рабочих
дружин по линии Зима
—Иркутск. 13 января в Зиму с поездом „58-БИС" в чешском офицерском вагоне
прибыл Колчак. На мое требование о выдаче Колчака комендант станции Зима
чешский полковник Ваня отказался его выдать. Случае прорыва Колчака через Зиму
примите меры его задержанию Иркутске.
Командующий Зиминским
фронтом Новокшонов" 15.
Телеграфист приступил к
передаче телеграммы по всей линии.
В это время в комнату
вошел Угроватов и, отозвав меня в сторону, шепотом сообщил, что вокруг вагона,
за которым я поручил следить, чехи выставляют усиленную охрану.
— Не спускай с
этого вагона глаз и передай об этом же Соседко и в случае, если из него будет
кто выходить, немедленно докладывай,— повторил я прежнее приказание.
Угроватов ушел, а я, подойдя
к телеграфисту, стал дожидаться окончания передачи телеграммы, и, когда тот,
обернувшись, вопросительно посмотрел на меня, я сказал:
— Вызовите со
станции Иркутск к аппарату комиссара Франции.
Вслушиваясь в мерное
постукивание телеграфного ключа, я вдруг вспомнил, что совершенно позабыл
договориться с полковником Ваня о задержке Колчака впредь до окончания
переговоров с Иркутском, и, подойдя к чеху, попросил его соединить меня по
телефону с полковником.
|